







На российские экраны 12 июня вышла новая картина живого испанского классика Педро Альмодовара «Боль и слава», которая наделала немало шума на прошедшем Каннском кинофестивале. В частности, до финального объявления призеров членами жюри под руководством Алехандро Гонсалеса Иньярриту лента считалась одним из главных фаворитов, причем не только среди кинематографистов, но и в кругу профессиональных критиков. LostFilm.INFO рассказывает, почему «Боль и славу» крайне не рекомендуется пропускать, как и летний отпуск после целого года работы. Тем более что эффект и у того, и у другого примерно схожий: фильм показывает, как порой важно отпустить прошлое и сфокусироваться на чем-то более близком твоей душе, чтобы вступить в новый этап своей жизни полным энергии и сил.
Во Франции завершился 72-й Канннский кинофестиваль, и по итогам можно сказать, что он оказался одним из самых сильных за последние несколько лет. Со своими пусть и не лучшими в карьере, но, безусловно, важными и достойными работами на Лазурный берег вернулись большие мастера — Педро Альмодовар, Квентин Тарантино, Терренс Малик, Пон Джун-хо. Интересными оказались и более скромные конкурсанты вроде «Портрета молодой женщины в огне» Селин Скьяммы и «Озера диких гусей» Дяо Инаня, а параллельные секции и вовсе вызвали небывалый ажиотаж. Жюри во главе с Алехандро Гонсалесом Иньярриту завидовать не приходилось — достойных главного приза фильмов оказалось несколько.
До оглашения наград Основного конкурса Канннского кинофестиваля остались какие-то часы, а вот жюри второй по важности секции «Особый взгляд» во главе с ливанским режиссером Надин Лабаки («Капернаум») уже выбрало фаворитов. Одним из них стал наш Кантемир Балагов — он завоевал приз за лучшую режиссуру в драме «Дылда». Сам Кантемир принять почетную награду не смог, так как сразу после показа фильма в Каннах улетел в Москву на съемки нового проекта. За него это сделал продюсер «Дылды» Александр Роднянский, сказавший множество теплых слов в адрес 27-летнего постановщика.
На второй неделе фестиваля Канны залихорадило в экстатическом предвкушении: на Лазурном берегу наконец покажут долгожданный девятый фильм народного режиссера Квентина Тарантино. Он сразу подтвердил заслуженное звание — очереди на показы растянулись до безобразия. Казалось, что из своих фешенебельных номеров вылезли даже те, кто весь предыдущий фестиваль наблюдал со стороны, потягивая вино. Обладатели желтых и синих бейджей были обречены: попасть хоть на один показ, когда активизировались коллеги с более приоритетными пропусками, оказалось невозможно. И пока одни взбегали по ступенькам театра «Дебюсси», потрясая кулаками в воздухе, как чертовы Рокки, другие наблюдали за этим из-за заграждения.
Красота в глазах художницы
Не дари мне, мамочка, цветочек аленький
Любое подразумевающее награды соревнование, будь то фестивальный праздник независимого кино или оскаровская гонка, имеет смысл лишь до тех пор, пока в программе не появляется фильм, не оставляющий зрителям и жюри места для маневра. Именно это произошло, когда «Канны — 2019» слегка перевалили за экватор. Автор-гений и режиссер-затворник Терренс Малик вернулся (почти инкогнито) на Лазурный берег спустя восемь лет. Тогда жюри во главе с Робертом Де Ниро было покорено его «Древом жизни». Сейчас должно произойти чудо, чтобы Алехандро Гонсалес Иньярриту с командой каким-то образом увернулись от очевидного — «Золотой пальмовой ветви» новой драме Малика «Скрытая жизнь». Впрочем, чудо уже свершилось: эта мощная ода человечеству, вере, гуманизму, в сущности, жизни как таковой — уже сама по себе награда. Такими фильмами большие мастера любят прощаться с профессией. Надеемся, самый загадочный режиссер современности не выберет для себя подобный путь.
Ракета «космос — Канны»
У войны не женское лицо. Но Кантемир Балагов (пока к его имени все еще принято добавлять дежурное: «ученик Сокурова») любит заглядывать своим героям прямо в глаза. В «Тесноте» — дебютном и очень личном фильме о конфликте еврейского сообщества с кабардинцами и откликах Чеченской войны — он вынудил оператора Артема Емельянова протискиваться узкими коридорами, попутно выхватывая беспокойные лица родителей и бунтующие — детей. Во второй полнометражной картине «Дылда», показанной, как и «Теснота», в секции «Особый взгляд» Каннского фестиваля, лица и вовсе рассказывают большую часть истории. Они — ее ландшафт. А история эта — о первой послевоенной осени в Ленинграде. Но не стоит ждать от нее программной духоподъемности, преодоления национального горя вопреки и бравого отстраивания руин прежней жизни. «Дылда» — не про «можем повторить», а про «никогда такого больше не надо». Такого военного кино (или скорее антивоенного), трепетного и тихого, но оттого и более горького, вы точно еще не видели. В нем лица, усталые, растерянные и именно женские, становятся самым ярким и живым образом.
Джим Джармуш снял кино о живых мертвецах, и это, конечно, повод, чтобы с ним дать старт киносмотру. Каннам традиционно не везет на фильмы-открытия, а тут тебе и тонкий юмор, и уютная атмосфера захолустья, и россыпь звезд, беспечно пущенная режиссером под зомбячий клык. Идеально для начала главного торжества во всей мировой кинотусовке. Однако это вовсе не повод считать, что Джармуш искал новую форму для избитого сюжета или хотел разобрать жанр по винтикам и собрать из его элементов нечто свое. Зомби его интересуют постольку-поскольку. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на грим в его хоррор-комедии «Мертвые не умирают»: никаких тебе реалистично гниющих тканей, никаких кишочек наружу, как в «Ходячих мертвецах». Грег Никотеро схватился бы за сердце. Виданное ли дело — нарисовать красочные кровоподтеки и синяки, как на какое-нибудь зомби-шествие, и дело с концом. Что на самом деле интересует Джима, так это не слишком завуалированная ирония над всем нашим или, если специфичнее, американским обществом. Мета-гэги, пасхалки и подмигивания здесь в изобилии и по самым разным поводам.