С монстром по жизни

«Ох уж эти сказочки! Ох уж эти сказочники!»…

Если вы видите на экране уродцев небывалой красоты, монстров без глаз или, наоборот, с десятками очей в самых неподходящих для этого местах, мордоворотов из ада на стороне добра, не сомневайтесь, вы получите удовольствие, сравнимое разве что с тем, какое бывало в раннем детстве, когда родители читали вам сказки на ночь. Не успеете испугаться, а истории современного Оле Лукойе, жизнелюбивого сказочника-визионера с неиссякаемой фантазией окутают вас словно теплый плед. И за каждым экранным фриком можно будет распознать добрый взгляд из-за круглых очков реального чудака — Гильермо дель Торо, мексиканского самородка и лучшего друга всех легендарных чудищ.

Дель Торо был непоседливым и странным ребенком. Он шокировал родных своими выходками — лазил по городским коллекторам и растворял слизняков в соленой воде. У него имелась богатая коллекция комиксов и готический зверинец, состоявший из змей, белых крыс и одной вороны.

А однажды на рождество он попросил в подарок корень мандрагоры «в целях проведения обряда черной магии», конечно же. Он любил шалости и розыгрыши, зачитывался романами Говарда Лавкрафта и Мэри Шелли и следовал заветам первого американского фанбоя Форреста Эккермана. В раннем возрасте Гильермо начал рисовать, подражая стилю Ричарда Корбена и подходя к делу со взрослой настойчивостью. Он совершенствовал свои навыки, сверяясь с анатомическим справочником отца, «самого лишенного воображения человека на свете».

Любопытство и любовь к мифологическим и реальным тварям вывела дель Торо на кинематографическую стезю. Поначалу он ограничивался лишь ваянием спецэффектов на заказ на студии Necropia. «Продюсеры могли позвонить нам в пятницу и заказать призрака на вторник. Мы всегда соглашались, потому что уровень требований был очень низок», — вспоминал режиссер. Между делами Гильермо писал тексты о кино и даже издал эссе об Альфреде Хичкоке и его «Птицах».

Первый полнометражный фильм Гильермо «Хронос» получился оригинальным по задумке, но небрежным и поверхностным в реализации. Тем не менее он был отмечен на Каннском кинофестивале и обеспечил своему создателю билет в Голливуд, где справедливо рассудили, что такое дарование надо снабжать достойным бюджетом и техническими возможностями. На тот момент Фабрика Грез могла похвастаться, к примеру, Чужим в исполнении Ганса Руди Гигера. Но вот монстров окутанных магическим флером братьев Гримм им отчаянно не хватало.

Сотрудничество со студией Miramax, финансировавшей производство второго полного метра «Мутанты», закончилось скверно. Гильермо, не привыкший к тому, чтобы ему связывали руки, создал впечатляющих тварей, сочетавших в себе поровну угрозу и живописную красоту. Все бы ничего, но он отказался пойти навстречу большим боссам, которые просили добавить в ленту больше конкретного ужаса. У дель Торо же все лежало в области поэтики, затрагивая не столько первобытные инстинкты, сколько чувство прекрасного. Он был искренне влюблен в каждого своего монстра, что для Голливуда с вечным посылом «хороший парень кладет на лопатки плохого» было не близко.

В итоге фильм против желания режиссера был искусственно снабжен тем, что Гильермо обозвал «дешевыми волнениями». Он лишь отчасти сохранил жуткую атмосферу и фирменное обаяние, а дель Торо, отлученный от финального монтажа, предпочел распрощаться с Голливудом на последующие пять лет. Обиженные продюсеры называли мексиканца претенциозным, обиженный мастер заявлял, что, к сожалению, не может использовать наличие хорошего вкуса как аргумент в споре.

Гильермо вернулся домой и спрятался в воображаемых мирах, что теперь можно расценивать как большую удачу для мирового кинематографа, поскольку тогда он начал создавать тончайшую материю своего тревожного цикла — «Хребет дьявола» и «Лабиринт Фавна». Эти два фильма, как братья-близнецы, — оба жестоко-прекрасны и повествуют о знакомом каждому из нас виде эскапизма. Мы чаще всего убегаем от агрессии внешнего мира в ловушку собственных мечтаний. По дель Торо, она — убежище с сильными энергетическими свойствами, как материнская утроба, защищающая дитя от угроз извне.

Все, о чем автор начинал размышлять в «Хребте», достигло максимума во втором фильме. «Лабиринт Фавна» — альфа и омега, личный Эверест Гильермо дель Торо. Американские критики назвали «Лабиринт» «Гражданином Кейном» от мира фэнтези и не просчитались с оценкой. Сложно найти в сказочных вселенных нечто столь же совершенное, чувственное и самобытное, как «Лабиринт Фавна». Созданная неутомимым мозгом, подпитанная большой любовью и мастерски реализованная, лента вобрала в себя мятежный дух ее создателя, латинский колорит, а местами даже манеру письма Франсиско Гойи.

В картине своей значимостью обладает каждый элемент — от крошечной феи до гипнотизирующего (даром что слепого) Бледного человека. Интересна история его происхождения из чертогов разума дель Торо. Кто бы мог подумать, что для создания самого личного монстра режиссер вдохновлялся видом собственной обвисшей кожи на боках после похудания. Бледный — символ ненасытности, но он проклят подобно Танталусу и не может есть со стола, заставленного яствами. Изначально дель Торо хотел, чтобы лицо людоеда было морщинистым, как у старика, что намекало бы на его многовековое заточение. Но эта мысль казалась выдумщику слишком банальной. Хватило одного взгляда в зеркало, чтобы найти правильное решение.

Страницы дневника Гильермо дель Торо с набросками Бледного человека.

«Лабиринт Фавна» — изящный, единственный в своем роде манифест о том, что как бы ни были страшны чудовища под кроватью, они не могут сравниться с чудовищами реальной жизни. Гражданская война как акварельное полотно, тирания как притча, а смерть ребенка как магический ритуал — такое безобразие могло сработать только у дель Торо. И оно увенчалось успехом: «Лабиринт» получил номинации на «Оскар» за «Лучший оригинальный сценарий» и «Лучший фильм на иностранном языке».

Вернувшись в штаты, дель Торо снял несколько кассово успешных фильмов: «Блэйд 2», «Хелллбой: Герой из пекла» и «Хеллбой 2: Золотая армия» — все по комиксам. Он и здесь вовсю использовал свое ассоциативное видение окружающего мира. Например, на мысль о том, как именно должны выглядеть бесшабашные и отчаянные персонажи сиквела «Хеллбоя», его натолкнул вид бобовых ростков, павлина и кафедрального собора. В итоге, ни в чем себя не ограничивая, Гильермо снял блестящие экранизации комиксов — нетривиальные, сумасшедшие и смешные… «Я не вижу себя снимающим нормальное кино, — говорит Гильермо. — Я очень люблю процесс создания этих необыкновенных существ, люблю их формы, окраску и текстуру. Это самая приятная в мире работа».

Несмотря на такое утверждение, многим критикам показалось, что режиссер изменил себе в последнем на данный момент полнометражном проекте «Тихоокеанский рубеж». Стоит оговориться, что Гильермо должен был поставить «Хоббита» и даже создавал концепты дизайна Смауга и других жителей Средиземья, но долгая подготовка к съемкам измучила и поставила его в тупик. Мексиканец остался в проекте только на правах сценариста и, чтобы не простаивать, согласился снять дорогой, взрывной и зрелищный летний блокбастер про битву гигантских роботов-егерей против свирепых кайдзю, выползающих на Землю из разлома на дне океана (книксен в сторону кумира детства Лавкрафта).

Казалось бы, Гильермо смог угодить всем — и продюсерам, сняв яркий и привлекательный боевик без второго дна и коронной эфемерности, и гикам всех мастей, подарив стильный и крутой экшен. Что ж получается, он наступил на горло собственной песне? А вот и нет. Если вглядеться в сюжет повнимательнее, то за могучими спинами механических стражей «а-ля Трансформеры», а также за их посредственными пилотами, можно разглядеть его любимчиков — кайдзю, которые выглядят здесь наиболее эффектно. Дай дель Торо волю, он снял бы то же самое действо, но глазами монстров-захватчиков. Кроме них, интерес режиссера захватывают лишь циничный и эпатажный коллекционер Ганнибал Чоу в исполнении давнего друга Гильермо Рона Перлмана да парочка ученых-ботаников (Чарли Дэй и Берн Горман). Впрочем, кажется, эксперимент дель Торо понравился, раз он согласился снять продолжение истории.

А пока Гильермо вполне комфортно чувствует себя на телевидении, занимаясь экранизацией трилогии «Штамм» (The Strain), написанной совместно с Чаком Хоганом. Шоу обладает важной миссией — утверждением вампиров в их оригинальной ипостаси отталкивающих, пугающих созданий, низведенных до статуса вируса. В этом вопросе дель Торо придерживается польской фольклорной традиции, в которой эротические клыки кровососа заменены на отвратительное жало. «Вампиры — творения природы, которая страшна сама по себе. В них не может быть ничего романтичного», — безапелляционно заявляет автор.

Кроме этого проекта, обросшего фанатским войском еще пять лет назад, энергичный режиссер занят продюсированием мультфильма «Книга жизни» и работой над сценарием к хоррору «Багровый пик». Нужно ли говорить о том, что поклонники Гильермо, да и он сам, с нетерпением ожидают хоть каких-то подвижек относительно «Хребтов безумия» и триквела «Хеллбоя»?

Как бы то ни было, нет сомнений в том, что абсолютно любой проект, заказной или оригинальный, расцветет от прикосновения мексиканского кудесника, который празднует сегодня 50-летие. Он бодр и словоохотлив, полон сюрпризов и планов на ближайшее будущее и все так же как в детстве ребячлив. Сейчас Гильермо дель Торо находится, пожалуй, в лучшей форме, готовый познакомить мир со своей новой фантазией. Она пока еще не открылась режиссеру — прячется в одном из закоулков его офиса, обставленного на манер дома с привидениями. Но совсем скоро они встретятся… Стоит только начать мечтать.

Новости на эту тему

«Золотой глобус — 2026»: номинанты
Дель Торо увлекся «Призраком оперы»
Дель Торо и Айзек устроят смертельный ужин
«Тихоокеанский рубеж» станет сериалом
«Тихоокеанский рубеж» получит приквел