«Кинотавр — 2018». Чехов на Адской кухне

Вечером в среду экран Зимнего театра приготовился к дебюту совсем других по духу и настроению картин. Программа 29-го «Кинотавра» от семейных драм перешла на новые российские комедии, и это решение было с энтузиазмом поддержано гостями фестиваля. С одной стороны, потому что любому смотру нужна эмоциональная разгрузка в середине. С другой, все были заинтригованы тем, что эти самые комедии на сцене театра представили два хулигана: мрачный циник Александр Гордон и главный эксцентрик страны Григорий Константинопольский.

Дирекция фестиваля поступила весьма остроумно, не столько подобрав фильмы по схожести жанров (родство их только формальное), сколько поставив на один вечер двух одноклассников. Все верно — Гордон и Константинопольский сидели за одной партой, ходили в одну театральную студию, открытую мамой Григория, были друзьями, соперниками, коллегами (Александр снимал одну из первых короткометражек Григория, а также играл в его «Красных слонах»). Они боролись за внимание одних и тех же девушек, а теперь вот и за расположение одного жюри. Хотя, судя по их ироничному отношению к себе, своим проектам и кинопроизводству в целом, награды интересуют постановщиков меньше всего. Тем не менее призы вполне могут достаться именно им: настолько бесшабашные, дерзкие и даже в какой-то степени революционные фильмы у них получились.

«Дядя Саша» Гордона очень напоминает «Бердмэна» и «8 с половиной»: это кино о том, как создается кино. В то же время это и остроумный, безжалостный по отношению к режиссеру автошарж, и наглый эксперимент (в ход шли случайные кадры), и снятый на камеру спектакль в духе Брехта, Фолкнера и, конечно, Чехова. У Гордона даже свое ружье имеется, и оно под конец обязательно выстреливает.



История разворачивается вокруг некогда успешного режиссера Александра Авербуха (настоящая фамилия Гордона), который вместо коммерческого кино про «духовные скрепы», «незабытых предков» и прочую лабуду назло продюсерам и важным шишкам из министерства решает снять авторский фильм у себя дома. Он приглашает актеров, главную женскую роль отдает своей жене, а сам всеми силами старается, чтобы и без того сомнительный проект не развалился окончательно. Шарма всей этой буффонаде добавляют незваные гости, а самовлюбленные актеры вместо репетиций крутят друг с другом романы. Впрочем, и сам режиссер от них не отстает, и вот уже вместо кино у него вырисовывается причудливый и полный едкой самоиронии капустник.

Александр Гордон, славящийся своим язвительным чувством юмора, действительно снимал «Дядю Сашу» у себя на даче. Причем во время съемок он прибегал к таким уловкам, от которых иные продюсеры просто хватались бы за сердце. К примеру, чтобы не простаивать, дожидаясь, пока молодой актер протрезвеет, постановщик делал пьяным его персонажа да так и пускал в кадр. Сцена питчинга, в которой Гордон как раз несет пургу про те самые «духовные скрепы» снималась во время реального питчинга в Минкульте. Зал был в шоке и недоумении, пока Александр не поблагодарил всех за отснятую сцену будущего фильма — и деньги сэкономил, и максимально аутентичные физиономии заснял.

К импровизациям у Гордона тоже отношение особенное: во время съемок сцен репетиций актерам позволялось абсолютно все. Это, конечно, добавило головной боли и самому режиссеру, и оператору Григорию Яблочникову с монтажером Иваном Лебедевым, зато сделало реакции героев друг на друга живыми. А снявшиеся у Гордона актеры будто того и ждали: совершенно по-новому в «Дяде Саше» раскрылись Анна Слю и Сергей Пускепалис, невероятную храбрость проявил «нежный пацан» Никита Ефремов. Кажется, именно ему досталось от Гордона больше всех (тут тебе и удар в паховую область, и стриптиз почти что в духе «Цельнометаллической оболочки»). Видимо, в благодарность Никите Александр и назвал свой фильм «Дядя Саша»: только молодому Ефремову Гордон позволял себя так называть. В итоге название вышло крайне удачным: пришла аллюзия на чеховского «Дядю Ваню».

Вообще, чеховский дух витает над каждой сценой «Дяди Саши», и дело не только в ждущем своего часа ружье. За смехом у Гордона скрывается жесткая социальная сатира, за фасадом безобидного актерского междусобойчика — реальное положение дел в российском кинематографе. Вряд ли «Дядю Сашу», как, кстати, и «Русского беса» Константинопольского ждет широкий прокат, а зря, ведь смотреть оба фильма — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Удовольствие это усугубляется еще и хлесткими диалогами, щедро сдобренными фирменной гордоновской колкостью. Фразы здесь летают как меткие пощечины от одного персонажа к другому, попутно задевая и зрителя. При этом даже лирические или, напротив, балансирующие на грани фола сцены могут обернуться неожиданной оплеухой так, что зал, в сотый раз взрываясь от хохота, срывается на аплодисменты. «Дядя Саша» — этакий неотесанный дальний родственник на чопорном семейном приеме — нет-нет, да и ляпнет что-то непредсказуемое и в приличном обществе совершенно неуместное. Как хорошо, что Гордон — это не про приличия, а про искренность. Эта искренность не дает обижаться, даже когда легкий подзатыльник режиссер выписывает уже нашей критиканской братии да и самому зрителю.

Вдоволь посмеяться над самим собой, над всеми современными условностями, над сытым, беспечным и самовлюбленным обществом решил и Григорий Константинопольский. Вот только у него это вышло дьявольски пугающе, жестко и по-хорошему трэшово. В общем, так как умеет только режиссер «Кошечки» и «Пьяной фирмы». После просмотра «Русского беса» в голове крутится мысль: «Что за дичь я, черт возьми, только что посмотрел?». А затем сразу: «Дайте еще!».

«Русский бес» — это и черная комедия, и фантасмагория в лучших традициях Гоголя, и социальная сатира. Словом, такой клубок форматов и смыслов, который можно распутывать часами. По словам самого Константинопольского, этот слоеный фильм рассчитан на аудиторию разной степени подготовленности. Для кого-то это будет сумасшедший триллер про маньяка-фантазера, охотно отсылающий к «Американскому психопату» и далеко не только своим названием. Для других это окажется философская притча или же страшная сказка про вековых духов, сошедших на Землю и поселившихся среди нас, чтобы искушать и путать. Для истинных киноманов и книголюбов это станет ребусом из остроумных, использованных со вкусом отсылок. Единым для всех будет то, что «Русский бес» — картина-провокация, картина-событие, картина-фейерверк, проверяющая на прочность вашу смелость, готовность к экспериментам и чертовщине. Не зря лента заканчивается ремиксом песни “Мало огня”. Кажется, Григорию его всегда будет мало.



В Зимнем театре желающих проверить свои нервы оказалось предостаточно: «Русский бес» стал первым фильмом, собравшим аншлаг. Даже уважаемым Дмитрию Месхиеву и Сергею Гармашу было затруднительно найти себе свободные места в зале. Неудивительно — хотя Минкульт и любит поддерживать патриотическое, правильное кино, обычные зрители, пресса да и коллеги по цеху никогда не прочь лицезреть что-то хулиганское, бросающее вызов, выбивающее почву из-под ног.

Сюжет «Русского беса» рассказывает о Святославе (Иван Макаревич), художнике по образованию, который ухаживает за чудесной девушкой Асей (Любовь Аксенова). Понимая, что его избранница благодаря папе-управляющему крупного банка привыкла к сытой и роскошной жизни, герой решает заняться бизнесом и открыть свой ресторан. На его пути внезапно встает множество преград: то заявится проверяющая, которую можно умаслить лишь крупными взятками, то следователь нарисуется да начнет разнюхивать, куда эта самая проверяющая вдруг исчезла. Но главная опасность ждет Святослава от таинственного Неизвестного (в этой роли выступил сам Константинопольский), преследующего его. Юноше не остается ничего другого, кроме как, вооружившись топором, защищать себя, свой бизнес и возлюбленную. Вот только что делать, если настоящий враг таится в нем самом?..

«Русский бес» не зря вызывает ассоциации с Гоголем: следуя лабиринтами сознания безумного Святослава, мы, как в «Мертвых душах», встречаем целую галерею колоритных и вполне узнаваемых персонажей. Есть здесь и коррупционеры, и самодовольные бизнесмены, и пустоголовые куклы, и маленькие человечки, мечтающие всего лишь пробиться в этой жизни. С другой стороны, пугающий своей дьявольской улыбкой Иван Макаревич ни на йоту не уступает Кристиану Бэйлу в роли Патрика Бэйтмана, так что мозг услужливо подкидывает еще и это сравнение.

Однако, несмотря на все сходства, у Константинопольского получилось его коронное смачное безобразие — злая шутка, торжество анархии и танец смерти в одном флаконе. Иногда герой срывается, и начинаются похождения как в «Заводном апельсине», а в следующей сцене нас ждет бал у Сатаны, прямо как в «Мастере и Маргарите». Впрочем, всех этих сравнений все равно недостаточно, чтобы описать кровавую, шизофреническую, но и очень смешную, выстреливающую в самое сердце зрителя феерию.

Григорий высмеивает все и всех: препоны на пути малого бизнеса, коррупцию, церковь, госчиновников, олигархов, вертлявых подхалимов, готовых буквально на все, чтобы воплотить свою мечту о процветании, даже саму идею этой мечты. Пока герои попадают под раздачу режиссера, сам он на своей Адской кухне смешивает в одной кастрюле реальность и фантазию, размывая их границы (тоже, кстати, в гоголевском стиле), пока они не сотрутся окончательно. В итоге зритель сам себе не доверяет, постоянно разгадывая загадки ненадежного Святослава. Что же он увидел: действительность или страшный сон?

Печально, что с таким подходом Константинопольскому практически не доверяют госструктуры, распределяющие дотации на съемки кино. Ему приходится рассчитывать на помощь постоянных коллег-продюсеров и каждый раз, закрыв глаза на предыдущие заслуги, вновь доказывать, что он способен снимать нечто очень странное, но приобретающее культовый статус у публики. Впрочем, отношение к деньгам у Григория такое же лихое, как у его одноклассника Гордона. Если первый сэкономил деньги, сняв довольно продолжительную сцену прямо на питчинге, то Константинопольский для дорогостоящего эпизода с ограблением банка привлек акционеров с краудфандинговой платформы, предложив им роли в массовке. В итоге, кроме Максима Виторгана, жертв маньяка Святослава среди профессиональных актеров нет. Что ж, такое жульничество может сойти с рук только ему, нашему отечественному enfant terrible — Константинопольский не хуже Ларса фон Триера сохраняет этот статус даже в свои 54 года.

Итак, четвертый фестивальный день доказал нам и, надеемся, вам, что российское кино умеет быть отвязным, отчаянным, актуальным и просто острозубым. Очень хочется верить, что «Кинотавр» поможет обеим этим камерным комедиям найти своего зрителя, и переполненные залы Зимнего театра станут далеко не самыми многочисленными в их прокатной жизни.

Фото с четвертого конкурсного дня фестиваля предоставлены пресс-службой ОРКФ «Кинотавр».

Новости на эту тему

«Золотой орел — 2023»: ход короля
Ирина Старшенбаум защитит семью с помощью черной магии
Никита Ефремов найдет нулевого пациента
Имена актеров «Нюрнберга» больше не секрет
Никита Ефремов сыграет создателя «Тетриса»