Не с той ноги. Рецензия на «Колесо чудес» Вуди Аллена

Вуди Аллен — киностахановец, делает по фильму в год, что знает каждый, кто знаком с его творчеством. Снятые им картины сродни записям в дневнике в конце суматошного дня, зависят от настроения: с какой ноги встал мэтр, насколько питательным был его завтрак, шел ли в Нью-Йорке дождь или поджаривало люто нелюбимое им солнце, удался ли джазовый пассаж на кларнете, выиграла ли бейсбольная команда, за которую он болеет. От этих слагаемых зависит, обрушит режиссер на голову зрителя ад психоанализа или подарит, будучи в благостном расположении духа, легкие комические зарисовки из жизни городских неврастеников. Зарисовки случаются чаще, но в тот день, когда Вуди Аллен решился снимать «Колесо чудес», в городе явно нестерпимо палило, в бакалейной лавке ему отдавили ногу, а из-под носа увели такси. Как итог — новая картина получилась на редкость злобной. Драма четырех людей, в финале которой никого не жалко.

Для съемок Вуди Аллен вновь вернулся в зону своего комфорта, совпадающую с границами Нью-Йорка. Однако в этот раз он отвел взгляд от воспетого им Манхэттена и рассказал историю из жизни шумного и простоватого Кони-Айленда, который в своей прошлой жизни служил морским курортом для жителей Восточного побережья. В новой картине Аллен почти буквально повторил свой же фильм пятилетней давности — «Жасмин». В центре сюжета и того, и другого — женщина, находящаяся на грани нервного срыва, а в основе обоих с легкостью угадывается пьеса Теннесси Ульямса «Трамвай "Желание"».

Так уж повелось, что с возрастом все становятся немножко брюзгами и любителями поучать молодых: обличать пороки, плевать в вечность, писать собственный жизненный манифест. И Вуди эта напасть не обошла стороной. Он, конечно, и ранее снимал фильмы, отдавая дань Ингмару Бергману и Чехову, — и они получались тонкие, грустные. Но на этот раз режиссер промахнулся, не выдав в «Колесе чудес» ни тонкости, ни остроумия. Упомянутая «Жасмин» вышла на порядок лучше. Может быть от того, что пьеса Теннесси проступала в ней отчетливее, и герои будто прорастали в своих экранных предшественников из ленты Элиа Казана — Бланш Дюбуа (Вивьен Ли) и Стэнли Ковальски (Марлон Брандо). Оттого они казались правдивыми и глубоко трагичными. В «Колесе чудес» бэкграунд ощущается меньше, а оригинальный сценарий — отчетливей, что этому фильму явно вредит.

Каждый персонаж здесь нарочито отталкивающий. Мужчины инфантильны и эгоистичны, а главная героиня Джинни, жена владельца карусели, кровожадна, как самка богомола. На нее даже сам Аллен смотрит почти с таким же отвращением, как она — на свежепойманную рыбу, которую каждый вечер приносит муж. Джинни содрогается от мысли, что ей предстоит прикасаться к этим липким бокам, потрошить, снимать чешую со своих щек и потом тонуть в рыбном чаде.

Выбор актрисы на роль Джинни — еще один промах картины. Если Кейт Бланшетт сорвала своей игрой джекпот из наград, то ее тезка Уинслет в типаж не попала. Прекрасная англичанка старается не меньше прекрасной австралийки, но еще со времен «Титаника» ее амплуа — это осанистая, статная, кровь с молоком женщина, в каждом движении которой читается торжество жизни. Неврозы, отчаяния, маниакально-депрессивные синдромы — это не про нее. Даже в трагическом «Чтеце» она стоит крепко, будто вековой дуб распирает корнями землю, — не срубить одним махом. И показанные в «Колесе чудес» ужимки и нервное перебирание пальцами выглядят наигранно. Джинни — пустоцвет, духовно полая, занятая разве что тряпьем да амбициями. В лице же самой актрисы слишком явно угадывается ее противоположность — упорная, цельная и талантливая женщина.

Юношу-драматурга в исполнении Джастина Тимберлейка, который освоился в киноиндустрии не хуже, чем в музыкальном бизнесе, тоже нельзя назвать актерской находкой. В уста этого персонажа режиссер вложил нелепые, вторичные и пошловатые фразы, от которых морщишься и недоумеваешь: как женщина, даже такая падкая на лесть, как Джинни, может в это уверовать? Весь его образ вышел каким-то восторженно-выпученным, как глаза у того же Тимберлейка, которыми он пугает на протяжении всего действия. Порадует разве что щедро улыбающийся Джеймс Белуши в растянутой майке-алкоголичке. И то не игрой (потому как играть толком не пришлось), а одним своим появлением.

Впрочем, фильм все-таки достоин просмотра. Но не как творческий акт Вуди Аллена, а как безукоризненная работа итальянца Витторио Стораро, прославленного оператора, за плечами которого «Апокалипсис сегодня», «Последнее танго в Париже» и предыдущая работа Аллена — «Светская жизнь». Стораро снимает Кони-Айленд 50-х будто через калейдоскоп, преломляет блеклую реальность и затапливает все вокруг головокружительной палитрой. Он должен показать невыносимые условия жизни, от которых разыгрывается мигрень: витрины вместо стен, скрежет и лязганье аттракционов, грязь прибрежных закусочных. На деле же у него выходит реинкарнация детских впечатлений, своих или Аллена (или обоих сразу), когда все кажется ярче и теплее, чем является.

Операторская работа Стораро да мальчишка-поджигатель, который священным огнем пытается выжечь грехи взрослых, — вот и все прелести нового фильма Вуди Аллена. Режиссер прославился тем, что может мастерски создавать умные и выдержанные, порой сумасбродные и наивные, но очаровательные в своей непосредственности картины. «Колесо чудес» дребезжит от старческого ворчания. Фильм тяжеловесен и сделан не из плоти и крови, а из театральных декораций, в которые помещены такие же картонные герои. Они занимаются любовью, но не любят, склочничают, но не ссорятся от души, не убивают, а позволяют убить. В этой картине трудно рассмотреть культовый статус режиссера, она не привлечет нового зрителя из разряда тех, кто пришел-увидел-оценил. Но самое грустное, что и преданным почитателям маленького нью-йоркца с большим чувством юмора она вряд ли запомнится.