22.05.2013 13:40
Алексей Балабанов. Осмысленный и беспощадный
Россию 90-х он пропустил через свое сердце, и оно не выдержало. А современный отечественный кинематограф со смертью Балабанова получил инвалидность, лишившись одной из самых своих функционально важных частей. Алексей Октябринович показал нам нас и наше бытие, так беспардонно определяющее сознание, через черный ход задрипанной питерской коммуналки. Научил чувствовать вкус эпохи, подав зрителю эту сивуху без закуски и запивки. Однако он не только лишь делал «неудобно» своими фильмами, это не была жесть ради жести, ради острых ощущений. Балабанову было важно, чтоб зритель не просто перестал жевать, а чтоб поперхнулся, выбежал вон из кинотеатра и упал на щербатый асфальт, закрыв голову руками. Вот так. Любишь медок, люби и холодок, да?
Но! При этом мы верили в того же Данилу Багрова, как американские дети в Супермена — чисто и неистово. Алексей Октябринович презентовал такого героя нашего времени, по сравнению с которым его якобы «сменщик» из «ДухLess» выглядит каким-то совсем уж малохольным. А ведь Данила и есть тот самый старший брат, который «круче твоего, потому что у него есть пулемет». Ну, которыми в детском садике мерились, помните? Вместе с этим парнем с выразительными бровями к нам пришла вера, что «скоро всей этой вашей Америке кирдык». Значит, нам-то пока нет. Так что встаем с асфальта и продолжаем жить.Вообще, что можно сказать о режиссере, который, едва заявив себя в кино, взялся экранизировать «Замок» Кафки? Экранизировать подобное «окно в дурдом» в России — это как пытаться проникнуть в какой-то самый неудобный слой сумрака. Такое ощущение, что Балабанов все же попал туда, а вернуться не сумел. Или не пожелал. Как говорится, нельзя вот так взять и снять кино по Кафке. Или можно?
Неспроста же этот режиссер жил в Петербурге и показывал его таким, каким его могут любить только самые неизлечимые. Вообще, Петербург Балабанова — это Петербург Достоевского, если бы последнего вдруг переместили в 90-е. Вы и сами без труда догадаетесь, кто из балабановских героев Свидригайлов, кто Мармеладов, а кто с топором и «право имеет».
И если в «Войне» и обескураживающей драме «Мне не больно» герой Балабанова еще как-то трепыхается, дышит, чувствует что-то, то дальше с ним происходит ужасное...Дальше сумрак. Там, на его самом жутком, самом мутном уровне режиссер обрел свой «Груз 200». Этот фильм в творчестве Балабанова как аппендицит. Многим из почитателей таланта хотелось бы вырезать сей неаппетитный кусок из его, таланта, фильмографии. Потому что здесь лирический герой нашего гения гнусно оскотинивается, и видеть это, конечно, тяжко. Но иногда лучше посмотреть «Груз 200», чем обычный выпуск новостей, не задумывались?
А потом «Морфий» — и герой пал. В балабановских руках булгаковский интимный кошмар превратился в надрывную сказку о том, что тот, кто должен нас лечить, сам смертельно болен, и это именно его «тонкую шейку едва прикрывает горжеточка, облысевшая, мокрая вся и смешная». Но зрителю уже почти все равно, ведь у него скоро появится Сережа Минаев и его имярек, страдающий пупизмом топ-менеджер, новый ГНВ.Говорят, Алексей Балабанов задумывал ленту про Сталина. Когда пытаешься себе представить фильм про Сталина от Балабанова, почему-то сразу всплывает в голове говорящая нога вождя в романе Юза Алешковского «Карусель». Она беззастенчиво ругала его дураком и другими нехорошими словами, в общем, долго глумилась над напыщенным павлином. Впрочем, теперь если даже и выйдет новый фильм по тому сценарию, что режиссер дописал совсем незадолго до смерти, снимать его будут другие люди.
Как бы страшно это ни звучало, но смерть Балабанова сделала его фильмографию настолько завершенной и тем самым совершенной, насколько это было возможно. Кинопритча «Я тоже хочу» идеально закольцевала путь режиссера. Теперь мы, пересматривая этот фильм, можем попрощаться с Балабановым, и он этим фильмом как бы попрощался с нами. До встречи на Колокольне счастья, Алексей Октябринович...
Поделиться:
