Огненно-красный цвет Педро Альмодовара

Новая картина испанского режиссера Педро Альмодовара «Кожа, в которой я живу», открывшая II Санкт-Петербургский международный кинофорум, дает нам прекрасный повод поговорить о знаменитом испанце.

Альмодовар как-то признался, что не должен был снимать кино.

«Я родился не в том месте и не в той семье, и не в тот момент, чтобы делать фильмы. Это все равно что мечтать стать тореадором, родившись в Японии».

Однако именно в невозможных условиях (бедная семья, улицы без электричества, глиняный пол, который вода превращала в грязь) развилось богатое воображение, которым Альмодовар не одно десятилетие щедро одаривает, зачастую шокируя, своих зрителей. Мать будущего режиссера «торговала чтением» - читала безграмотным соседям письма и документы, при этом досочиняя для людей «иную реальность», которая была намного интересней, чем безрадостные факты.

«Эта импровизация была для меня большим уроком. Она устанавливала разницу между вымыслом и реальностью, показывала мне, насколько реальность нуждается в вымысле, чтобы быть более полной, более приятной, более жизненной», - вспоминал Альмодовар.

Мадрид отверг будущего знаменитого фантазера. Альмодовар не поступил в школу кинематографии и, как ни в чем не бывало, отправился играть в любительский театр, подрабатывая днем в телефонной компании. В то время у него своя глэм-панк-группа под названием «Альмодовар и МакНамара», он публикует эротический фотороман и снимает множество короткометражек на пленку «Супер 8». До славы остается подождать каких-то 5-6 лет…

Фильм «Пепи, Люси, Бом и остальные девушки» положил начало долгой дороги, по которой, обжигая ступни, идут безумные, странные и страстные испанские герои Альмодовара. Картина снята по инициативе актрисы Кармен Мауры, сыгравшей и в этом, и во многих последующих лентах испанца - в том числе Тину-Тино в «Законе желания», и главную из женщин на грани нервного срыва.

Всех, кто когда-либо видел хотя бы один фильм Альмодовара, шокировал не только сюжет - неправдоподобные и странные истории под маркой «но ведь так не бывает!». Многих поначалу «раздражали» нагроможденные друг на друга события и превращения – по сто штук на квадратный сантиметр пленки, их хватило бы на несколько полнометражных лент и разных жанров. Каждый раз Альмодовар обрушивает на зрителя каскад авантюр, хитросплетений, обмана и страсти, смешивая в одном коктейле жгучую мелодраму, детектив, триллер, фарс, пародию. Однако все ингредиенты добавлены строго в необходимом количестве.

Впоследствии режиссер пояснил, что мелодрама дает ему возможность говорить о чувствах, не боясь грубых преувеличений и одновременно не превращая все происходящее в трагедию. Как и юмор не обязательно доводить до кондиции комических куплетов. Так появилась «новая эклектика» от Педро Альмодовара, которой он следует с первых своих киноопытов. Мадрид «Лабиринта страстей» населяют только панки, нимфоманки, травести и иранские фундаменталисты, но этот змеиный клубок смотрится на экране органично.

В своих знаменитых «Женщинах на грани нервного срыва» банальную ситуацию, когда брошенная женщина пытается совладать со своими чувствами, Альмодовар наполняет таким безумством, несуразностью и сумасбродными героями, что стиль «а ля Альмодовар» становится модным направлением.

За основу режиссер берет стандартный каркас мыльной оперы («Мои герои все слезы уже выплакали», - пожаловался мэтр несколько лет назад) и наращивает на нем «мясо»: энергия, юмор, страсть, сарказм. И, конечно, эротика. Альмодовар разрабатывал подобные жанровые сценки вплоть до полнометражного дебюта «Folle... folle... folleme Tim!» (название картины в переводе не нуждается).

Настоящий профессиональный дебют испанца – «Лабиринт страстей», в котором режиссер создает визуальный эффект телерекламы и комикса. По его словам, глаз является единственным критиком, и режиссер может снимать все что угодно, если глаз это принимает. А как же законы кинематографа? К черту их! Законам учат в мадридской кинематографической школе, которую Альмодовару так и не удалось закончить.

Поздний Альмодовар – периода «Высоких каблуков», «Живой плоти» и «Цветка моей тайны» - становится менее насмешливым, и часто за комичным проступает стальная ухмылка жесткой иронии. Его герои прощаются с легкими порочными удовольствиями 80-х и вступают во времена тотальной агрессии, против которой режиссер придумывает свои приемы. Альмодовар присоединился к борцам со СМИ и телевидением, смакующими и провоцирующими насилие. Тема, ставшая после «Прирожденных Убийц» модной, раздражает Альмодовара, и режиссер выводит на сцену антигероев папарацци на мотоциклах из гадостных reality show.

Комизм Альмодовара всегда сопряжен со смертью и горечью, а танец-драма фламенко часто сопровождается не только слезами его героев. Самого Альмодовара называют «огненно-красным цветом», а его картины сравнивают с паэльей – блюдом из курицы, риса и даров моря. Этот режиссер умеет дарить настоящее удовольствие, приправленное юмором и интеллектуальным изыском.

И напоследок несколько советов от Мастера начинающим кинематографистам. Но применить их на своей практике может, пожалуй, любой из нас. Ведь по сути, говоря о кино, Альмодовар всегда ведет речь о Жизни.

«Во-первых, надо обладать определенным шармом, причем не просто для того, чтобы располагать к себе людей, а еще и чтобы найти двадцать человек, которые согласились бы бесплатно сняться в твоей первой короткометражке. Кроме того, надо уметь склонять на свою сторону тех, кто относится к тебе с предубеждением. В общем, обаяние и вера в себя не помешают, а если ты еще и сексуально привлекателен, тогда еще лучше. А вот для второй короткометражки потребуются уже упорство, цинизм и наглость, да и занятия спортом тоже не стоит забывать, дабы поддерживать себя в тонусе. Надо также обладать достаточной мерой коварства, чтобы как можно дольше удерживать возле себя тех, кого ты уже пару раз использовал».

«Кинематографу можно научиться, но нельзя научить. Здесь очень мало правил, которые можно быстро усвоить. Все остальное – это твой взгляд на рассказываемую историю. Разница между двумя фильмами – в точке зрения режиссера. Это вопрос морали».

«Один из сложнейших испытаний для талантливого и знаменитого режиссера (мало кому оно оказалось под силу) – это чужие премьеры. Проблема в том, что никогда не знаешь, что сказать, даже если фильм тебе понравился; по-дурацки выглядишь именно ты, так как у автора фильма подобной проблемы не возникает: он знает, что его картина – шедевр, и никто не убедит его в обратном».

«Очень важно: всякий раз, собираясь на премьеру, ты должен быть твердо убежден, что фильм тебе совсем не понравится».