Луис Гарсия Берланга
Luis García Berlanga
Поделиться:
Фильмы
[ скрыть ]
Новости
25.12.2011 22:00
Кино народов мира: Испания
По молодости будущий великий диктатор Франсиско Франко пытался сниматься в кино у себя на родине, в Испании, но неудачно — приглашения в Голливуд так и не дождался. Испанский кинематограф быстро забыл амбициозного малорослика-генерала, а вот генерал испанскому кинематографу такого пренебрежения его талантами не простил. Свел счеты так, что до сих пор аукается.В 1939 году Франко провозгласил себя «пожизненным верховным правителем Испании, ответственным только перед Богом и народом», и 36 долгих лет мстил кинематографу, да и всей стране в целом. Однако именно благодаря франкистскому игу испанское кино сегодня — самое феерически эклектичное, фантастически жизненное и ужасно красивое зрелище. Освобожденная от кандалов и кляпов страна наконец-то отрывается за все бесславные годы культурного прозябания и диссидентства.
Читать полностью
Поделиться:
Все новости (1)
Средний рейтинг: 6.36
Фильмография
Сортировка по:
Году ::
Рейтингу ::
Количеству голосов
Топ 250
25.12.2011
Кино народов мира: ИспанияПо молодости будущий великий диктатор Франсиско Франко пытался сниматься в кино у себя на родине, в Испании, но неудачно — приглашения в Голливуд так и не дождался. Испанский кинематограф быстро забыл амбициозного малорослика-генерала, а вот генерал испанскому кинематографу такого пренебрежения его талантами не простил. Свел счеты так, что до сих пор аукается. В 1939 году Франко провозгласил себя «пожизненным верховным правителем Испании, ответственным только перед Богом и народом», и 36 долгих лет мстил кинематографу, да и всей стране в целом. Однако именно благодаря франкистскому игу испанское кино сегодня — самое феерически эклектичное, фантастически жизненное и ужасно красивое зрелище. Освобожденная от кандалов и кляпов страна наконец-то отрывается за все бесславные годы культурного прозябания и диссидентства. «Бог и Страна — эта команда непобедима. Она бьет все рекорды по угнетению и кровопролитию» (Луис Бунюэль). А начиналось все за здравие. Первые испанские короткометражки появились почти одновременно с рождением кино. Кто из режиссеров-испанцев был самым первым, историки спорят до сих пор, а вот одним из отличившихся стал Сегундо де Шомон. У него есть занятная фильма «Электрический отель», про гостиницу, в которой обслуживание постояльцев производится автоматически (щетки сами чистят обувь, комод сам раскладывает белье и т.д.) А потом какой-то хулиган-усач дергает не за те рубильники, и отель сходит с ума (щетки раскладывают белье, комод чистит обувь или что-то в этом духе). Пока испанцы не додумались делать экранизации, снимали в основном про себя любимых — про корриду и трудовые будни. А когда голливудское кино «зазвучало», часть местных киношников отправилась туда на разведку, другие переехали в Париж, где профессиональная инфраструктура давала больше возможностей для самореализации. «Зачем я снимаю кино? Чтобы показать, что этот мир — не лучший из всех возможных» (он же). Сегодня любой дурак может снять на мобилку какую-нибудь шокирующую ерунду с участием насекомых, по мотивам своих снов, и почувствовать себя Бунюэлем только на том основании, что смысл шедевра останется не разгаданным. Но чтобы стать «мастером кино», имя которого с придыханием произносят синефилы всего мира, этого маловато будет. У Луиса Бунюэля аватаров много: Бунюэль-сюрреалист, Бунюэль — талантливый анонимный подмастерье, Бунюэль мексиканского периода, европейского, и, наконец, Бунюэль поздний, самый грандиозный и горячо любимый. Главными объектами исследований мастера были церковь и буржуазия. Ну, и всякие интересные персонажи вроде слепых педофилов, разномастных нищих, домохозяек, которые после полуночи превращались в шлюх. Это кроме насекомых. Сами исследования были беспощадны, но отнюдь не бессмысленны. Бунюэль как под микроскопом рассматривал своих героев, спокойно и хладнокровно, никогда не оценивая с позиции морали, а странно сочувственно, будто демонстрируя зрителю фундаментальную комедию самого существования человеческого. Для многих зрителей за пределами Испании именно Луис Бунюэль, и только потом уже Альмодовар, является главным символом дерзкой синкретичности испанского кино. «Если наша добрая воля не понята и мы не можем жить, глядя на внешний мир, мы будем жить, глядя внутрь» (Франсиско Франко). С началом гражданской войны, когда месть Франко кинематографу перешла все разумные границы, Бунюэль уехал из страны. Оставшиеся киношники были попросту отлучены от своей аудитории, отправлены в изгнание или физически уничтожены (смотря с какой стороны баррикад находились). И конечно, от оставшихся коротышка-диктатор требовал снимать только идеологически годные картины, однако ирония заключалась в том, что он же приказал весь кинопродукт демонстрировать на испанском. Так испанцы получили возможность смотреть лучшие зарубежные фильмы того времени. С поправкой на идеологическую годность. Поствоенное испанское кино пронизано пафосом героизма. Доблестно сражаться и героически умереть за дело — таковы был посыл каждого второго фильма (см. «Для меня легион!» Хуана де Ордуньи). Соавтором сценария к самой знаковой картине того времени — военной драме «Раса» — выступил сам Франсиско, стыдливо прикрывшись псевдонимом. «Раса» достучалась до зрителя исключительно благодаря включению темы национализма в мелодраматичный сюжет о трех братьях: один (священник) убит нацистами, второй предает семью ради высоких интересов, третий мужественно сражается на стороне Франко. Эта лента объединила два главных фетиша сценариста-диктатора — героическая смерть и семья как идеальный механизм для штамповки «правильных» испанцев. Навязчивая идеализация режимом «славного» прошлого Испании породила целую серию роскошных в своей пафосности костюмированных драм («Безумие любви», «Августина Арагонская»), а жажда эротических мелодрам утолялась картинами в духе «розовых романов» (здесь больше всех отличился Хосе Луис Саэнс де Эредиа). '50-е ознаменовались некоторой либерализацией — «сверху» заметили, что испанцы все чаще сравнивают себя с другими европейцами, и явно не в свою пользу. Луис Гарсия Берланга и Хуан Антонио Бардем поймали волну и, вдохновившись итальянским неореализмом, понесли его в испанские массы. В качестве примера можно привести блестящую сатирическую комедию «Эта счастливая пара». Отчаянными диссидентами оставались Марко Феррери и Рафаэль Аскона («Квартирка»), а в конце '50-х объявился и Карлос Саура со своими деликвентами (The Delinquents/«Бродяги»). Саура — один из самых аутентичных испанских режиссеров, которому удалось сделать престижную карьеру. Причем нарабатывать стаж он продолжает до сих пор — его последний фильм «Фламенко, фламенко» вышел в прошлом году. На той либеральной волне прибыли в мир кино и многие другие режиссеры, временно взявшие курс на аллегорическое изображение действительности, пока еще не поддающейся изображению в лоб, и нейтральные темы (танцы, коррида). Так продолжалось до самой смерти Франсиско Франко, до 1975 года. «В Голливуде ты всегда чувствуешь себя хеком. Журналисты вьются вокруг тебя, окружают стаями... И ты будто хек, а вокруг тебя — сплошь палтусы и акулы...» (Алехандро Аменабар). Последовавшая за смертью диктатрора демократизация породила целую волну режиссеров-индивидуалистов: Альмодовар, Бигас Луна, Висенте Аранда, Фернандо Труэба. Они, постепенно привнося в испанское кино темы посмелее и понеоднозначней героизма (наркотики, гомосексуализм, насилие и пр.), делали его все более разнузданным по содержанию все более разнообразным по форме. Если за что и можно сегодня винить демократическое правительство, так это за продвижение популистского кино, которое привело к производству 20 плохих картин на одну хорошую. Кроме того, на протяжении всех 1990-х Испания стремительно теряла свои золотые кинематографические запасы в голливудском болоте. В частности, опасная трясина засосала актеров Антонио Бандераса и «мадридскую Мадонну» Пенелопу Крус. Однако второй режиссерский фронт — Хулио Медем, Алехандро Аменабар, Алекс де ла Иглесиа — захватив сильные стороны коммерческого кинематографа, все же пытался сохранить свою индивидуальность (см. «Открой глаза», «Считанные дни»). «Что же сегодня делает испанским испанское кино? — вопрошает Педро Альмодовар. — Прежде всего, абсолютная свобода снимать, писать и говорить все, что хочешь. Ведь у нас до сих пор нет киноиндустрии как таковой, она просто недоразвита. Поэтому мы вынуждены руководствоваться не финансовыми критериями, а режиссерскими. У нас нет толпы агентов, которые бы указывали нам, что можно, а что нельзя. Нет продюсеров, которые говорят нам урезать фильм на 20 минут. Нет кучки людей, которые могли бы собраться возле сценария и выкинуть оттуда что-нибудь только по той причине, что это ни на что не похоже, или это слишком мрачно. Над нами не нависает MPAA. Когда мы пишем свои сценарии, мы не должны задумываться о том, сколько раз там встречается слово "fuck". Это, конечно, не означает, что все испанские фильмы — искусство. Это означает, что такие картины как «Дух улья» не смогли бы родиться в атмосфере мейнстрима». Одна из главных особенностей испанского кино, с его первых кадров и по сей день, — развлечение, прельщение, очарование зрителя. Даже если речь идет о боли и болезнях, войне и смерти, насилии и унижении, в испанской киноленте всегда найдется место красоте и хорошей шутке. Краткий must-see обзор кинофильмов испанских режиссеров по версии LostFilm.INFO: «Андалузский пес» «Виридиана» «Скромное обаяние буржуазии» «Смерть велосипедиста» «Открой глаза» «Люсия и секс» «Поговори с ней» «Море внутри» Из последнего: «Обожженное лицо», «Край света», «Черный хлеб», «Кожа, в которой я живу», «Неоновая плоть», «Амадор», «Печальная баллада для трубы».... подробнее