«Новые времена» — это эмоциональный, выдержанный в комическом ключе, отклик на перекосы машинной эпохи. Маленький Бродяга не желает быть «винтиком» в огромной мега-машине промышленного производства и так похожего на него человеческого общества. Чарли сражается с тупыми богачами, всесильными полицейскими, бездушными начальниками конвейерного производства.
Иногда он выигрывает в этих сражениях, но чаще проигрывает, в конце концов, бесстрашно идет навстречу рассвету. Хотя «Новые времена» считается последним немым фильмом Чарли Чаплина, в нем Маленький Бродяга в первый и в последний раз обрел голос.
Правда, он не заговорил, а запел в финальных кадрах картины, символизируя прощание с прекрасным периодом немого кинематографа.
И чего все такие серьезные? Знаменитая фраза Джокера как нельзя лучше отражает реакцию киноманов на опубликованный в прошлом году список 100 лучших фильмов XXI века. Немногие комедии попали в этот перечень, а потому корпорация BBC решила исправить ситуацию и узнать, какой должна быть картина, чтобы называться хорошей комедией. Может, она заставляет зрителей смеяться до слез, или в ней идеально сочетаются юмор и душевность?
Представители BBC обратились к 253 критикам, представляющим 52 страны и 6 континентов, с просьбой назвать десять лучших, по их мнению, комедий. В итоге получился список, который по большей части состоит из классики кинематографа. Из современных фильмов выше остальных забрался «Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди», занявший 33-е место. Самой новой из представленных в топе-100 лент является драмеди «Тони Эрдманн», а самой старой — «Наконец в безопасности!». Два упоминания получил режиссер Эдгар Райт, а четыре фильма из сотни — это работы великого Чарли Чаплина.
Он мог обезвредить здоровенного хулигана, засунув его голову в уличный фонарь. В груде стульев он видел ежика, а в серпантине — спагетти.
Бродяга и рыцарь, клоун и греховодник, великий художник Чарльз Чаплин долгое время молчал в кино, общаясь со зрителями языком тела. Но когда кинематограф обрел звук, и обожаемому публикой потешному комику дали слово, он смог говорить только о том, во что верил.