Битва титанов. Рецензия на фильм «Годзилла 2: Король монстров»

Фанаты и ненавистники «Годзиллы» 2014 года сошлись в одном: первая половина того фильма была на редкость унылой. О причине этого не пришлось даже гадать: сам виновник торжества, чье имя вынесено в название, опоздал с появлением на экране на целый час. Кино Гарета Эдвардса преподало урок для всей киновселенной, суть которого проста как день: в фильмах об огромных монстрах должны быть огромные монстры с самого начала. Отличник Джордан Вот-Робертс тут же усвоил изученное: в его «Конге», втором фильме так называемой MonsterVerse, большая обезьяна предстает перед зрителем на самых первых минутах. Новичок Майкл Догерти, кажется, вводный урок и вовсе прогулял.

В это трудно поверить, но первая половина его «Годзиллы» получилась еще более блеклой, выматывающей и напрочь неинтересной. Этот факт разочаровывает вдвойне, учитывая, что в сиквеле огромный монстр не одинок, как в оригинале. Тут фигурируют целых четыре кайдзю, а просто упоминаются и вовсе 18, половину из которых показать создатели фильма не удосужились даже мельком. Режиссер долгое время подогревал интерес в своих соцсетях, рассказывая, что он приготовил для зрителя очень много монстров и у Годзиллы наконец будет достаточно экранного времени. Все эти обещания не очень-то сходятся с конечным результатом: до финальной двадцатиминутки мы не видим почти ни одного кайдзю во всем его величии — где-то мешает недостаток освещения и погодные условия, не позволяющие разобрать, что вообще творится на экране, где-то и вовсе монстры тонут в компьютерной пыли. А самого Годзиллы в фильме столько же, а то и меньше, чем в первой части. Вместо продолжительных эпичных разборок огромных монстров, разрушающих города в щепки (ради чего фактически все и ждали это кино), нам предлагают человеческую семейную драму (чего не просил буквально никто).



Что касается самих монстров, то большинство сцен с ними вы могли увидеть еще в трейлерах. Финальная битва отдает дань уважения одному из самых успешных фильмов эпохи Сева (все фильмы о Годзилле принято разбивать на три периода) — «Гидора — Трехголовый монстр» 1964 года. Главным антагонистом выступает трехголовый дракон Гидора, пришелец с другой планеты, ему подчиняется крылатый Родан, а на нейтральной позиции остается бабочка Мотра. В 60-х это противостояние несло в себе абсурдный, но очень забавный для столь детского фильма политический подтекст. Пернатый Родан с клювом был никем иным как символом Соединенных Штатов (американский орел), дракон Гидора олицетворял ненавистный для японцев Китай (или другую страну-агрессора в их интерпретации, например, Корею). Мотра всегда изображалась исключительно положительным персонажем, то есть самой Японией, которая норовит помочь Годзилле. Самое интересное, что Годзилла в ней олицетворял СССР с его могучим военным потенциалом (в одном из фильмов эпохи Сева Годзилла и вовсе изображается с уморительно густыми бровями, напоминая сами знаете какого советского лидера).



Тем не менее режиссер Майкл Догерти и его ударная группа сценаристов уверены, что история семьи Расселл куда интереснее эпохального противостояния так называемых титанов, начавшегося много миллионов лет назад. Отец-алкоголик Марк (Кайл Чандлер), бросивший семью после смерти сына, чтобы фотографировать волков, — персонаж очевидно более захватывающий, чем богоподобное существо, способное изрыгать пламя изо рта и именуемое Королем монстров. Отец не смог смириться с гибелью сына, виной которой стал как раз Годзилла, впервые ступивший на американскую землю в 2014 году. Ни жена Эмма (Вера Фармига), ни дочь Мэдисон (Милли Бобби Браун) при этом не пострадали, но предыстория главного героя явно не блещет подробностями, поэтому кино предлагает принять такой расклад как данность, пусть это и выглядит так, словно отец бросил семью ради волков. Мама, видимо, оказалась более устойчивой в эмоциональном плане, отчего годы спустя она не горюет о прошлом, а трудится не покладая рук во всяких тайных лабораториях, изучающих кайдзю по всему миру. Дочка находится рядом с ней: в бункере, расположенном в Китае, где вот-вот собираются разбудить огромную гусеницу по имени Мотра.



Кроме центральной троицы, в фильме нашлось место и ученым, роль одной из которых исполнила Салли Хокинс, и военным, где слегка выделяется Брэдли Уитфорд, стреляющий остротами, и даже непонятная террористическая организация под руководством таинственного Джоны Алана (Чарльз Дэнс). Вернулся и герой Кэна Ватанабэ из первой части, который уверен: все должны поверить в Годзиллу и не мешать ему сражаться. Где в такой толпе из статичных (пусть и талантливых) актеров и десятка ненужных сюжетных линий отыскать местечко для самих монстров? Ответ создатели фильма не нашли. В итоге два с лишним часа зритель вынужден не наслаждаться столкновением невероятных монструозных созданий, а закатывать глаза от донельзя банальной драмы семьи Расселл, наводящей на мысль, что военный и медсестра из фильма Эдвардса были-то весьма глубокими персонажами.



Отчасти понятно, что хотел сказать Догерти, выводя человеческие отношения на первый план: люди — вот кто настоящие монстры. В этом смысле «Годзилла 2» близка японской мифологии кайдзю, трактующей приход титанов не как какую-то катастрофу, а как наступление справедливости свыше, когда боги спускаются к разгневавшим их людям, чтобы преподать урок и исправить то зло, что все мы творили многие годы. Здесь также затрагивается тема энвайронментализма, которая вводится в фильм вместе с одним из персонажей, напрямую цитирующим Таноса, когда тот распинался об идеальном балансе и конечности природных ресурсов. Но проблема вот в чем: мы улавливаем метафору божественности гигантских существ не потому, что чувствуем ее на каком-то подсознательном уровне, а потому что нам не раз ее озвучивают с экрана. В частности, к этому сводится вся роль персонажа Ватанабэ.



Как бы ни ругали первого «Годзиллу» за долгое вступление, именно благодаря такому последовательному и продолжительному представлению огромной ящерицы кино Эдвардса приобрело тот самый сакральный подтекст. Нам показывали лишь трудно различимые образы Годзиллы, мы слышали о нем только байки и легенды, не видели, но чувствовали его присутствие на каком-то метафизическом уровне. Зритель готовился ни больше ни меньше ко второму пришествию, и когда это величественное создание наконец предстало на экране в полной красе, это было одновременно устрашающее и прекрасное зрелище, вызывающее трепет... У Майкла Догерти такого эффекта не достигает ни одна сцена. Бездушный, безэмоциональный блокбастер с упором на мыльное облако из компьютерных эффектов.

Новости на эту тему

Энола Холмс нацелилась на триквел
Майкл С. Холл вольется в культ
Бен Стиллер купит живую статую
Ава ДюВерней собирает свою касту
Иди Фалько погрязнет в семейных проблемах